Первый после получения Нобелевской премии мастер-класс писательницы Светланы Алексиевич прошел в Минском Press Club Belarus в минувшее воскресенье 8 мая. Светлана Александровна поделилась с коллегами секретами репортажного мастерства, а также рассказала о героях своих книг, о планах на будущее и ответила на вопросы присутствующих.
Natatnik собрал самые интересные цитаты встречи.
О РАБОТЕ
— В журналистике мне всегда было тесно. Я чувствовала себя как в мышеловке. Потому что то, что мне было интересно в человеке, совершенно не было интересно ни газете, ни журналу.
— Я долго не могла бросить работу. Первую книгу «У войны не женское лицо» я написала, работая в «Сельской газете» и в журнале «Неман». Но, к счастью, меня уволили (в зале смех). Меня уволили за то, что я поехала в одну командировку и меня настолько потрясли там две военные женщины, что я прожила с ними целую неделю. По возвращении мне был дан выговор. А когда я сказала, что я могу и уйти, мне подписали заявление. И я была рада. Потому что таким образом я обрела свободу. Мы живем в то время, когда все служат. Свободных людей нет.
— Нечего делать из журналистской и писательской работы нечто особенное. Я думаю, что хирург-онколог страдает и переносит не меньше, чем мы. Я вот написала книгу и отошла от этого, а для них это ежедневная работа.
— В советское время была цензура, в результате чего в двухтысячные годы я была вынуждена много чего дописать. Потому что к тому моменту люди уже были готовы высказаться. На сегодняшний день цензуры нет.
— Когда я начинала работу, была в долгах как в шелках. Я была из скромной семьи учительской, я зарабатывала немного – журналистам тогда платили не так много. Поэтому, чтоб купить диктофон, чтобы ездить по стране, я влезла в долги. Я не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не было успеха у книги. Но это был мой риск.
О ГЕРОЯХ КНИГ
— Маленький человек меня всегда пленил. Никакие интеллектуалы никогда не могли стать моими героями. Потому что я хотела дать слово людям, которых никто никогда не слушает.
— Меня судили за книгу «Цинковые мальчики» о войне в Афганистане. Судили за то, что я оклеветала советскую армию. На нее и клеветать не надо, она столько наделала, что…
— Я помню одну мать, до сих пор не могу забыть. Я с ней познакомилась, когда меня к ней привели другие матери погибших ребят. У нее была комнатка 9 метров. Она говорила, что родила сама себе мужчину, которого можно любить всю жизнь. И вот она его вырастила, вырос хороший парень под 2 метра, столяр. И знаете, как бывает: кто-то откупил своего сына и вместо сына того человека в Афганистан отправили сына этой женщины. Хотя был закон — не брать единственных детей. И вот привели меня к этой женщине в комнатку 9 метров. Как втащили туда гроб – не знаю. И она ползала вокруг этого гроба и кричала мне: «Гроб такой маленький, а ты же был у меня 2 метра. Напиши, напиши всю правду, его даже стрелять не научили, как куропатку в первый же месяц подстрелили». А потом я прихожу на суд по книге «Цинковые мальчики» и вижу эту женщину. И она мне говорит: «Мне нужен сын герой. А все это я тебе рассказала, чтоб ты меня пожалела. А писать надо другое».
— Я занимаюсь историей чувств. А чувства – это версии. Каждый человек дает свою версию событий. Была, к примеру, Курская битва, гигантская. И каждая летчица одно видела, пулеметчица – другое, санинструктор – третье.
— Я сейчас пишу книгу о любви. И вот женские рассказы я полностью понимаю, я знаю, о чем спросить. А от мужчин я просто схожу с ума, я не могу ничего добиться.
Была у меня одна героиня, которая при встрече сказала: «Давай я тебе своего первого мужа позову, давай завтра встретимся». И он таки пришел, из любопытства, наверное. И вот когда мы начали говорить, она ему рассказывает их любовь, как он по водосточной трубе лез с букетом, чуть не сорвался, а он говорит: «Да неужели это было?» Она еще что-то рассказывает ему, а он говорит: «Да нет, ты что-то путаешь». То есть она ему рассказывает их любовь, а для него это было не так важно, как для нее.
Книга «У войны не женское лицо — это всё, о чем писать нельзя. Помню, одна женщина после выхода книги мне написала: «Сын считал меня героиней, а сейчас что он обо мне подумает?».
О ЖИЗНИ
— Я жила и воспитывалась в деревне. Мои родители – сельские учителя. Я видела совсем другую жизнь. И я очень рада, что я выросла в деревне — это дало трезвый взгляд на жизнь. У нас дом был забит книгами. И вот эти книги, наверное, влияли на меня меньше, чем сама жизнь. Сама жизнь была потрясающая.
— Я вам скажу, почему я уехала за границу. Я никогда из себя не делала жертву режима, нет. Главная проблема – внутри меня самой. Слушая телевидение, я слышала, как диктор радовался, когда демократам дали по голове, у них кровь текла. Тогда были столкновения одной части общества с другой. А потом я приходила на писательское собрание и слышала, как писатели радовались, что кровь текла у милиционеров. И когда я посещала знакомого в больнице, я увидела, как в реанимации две матери: одна плачет возле демократа, а вторая возле милиционера. И я поняла: точка зрения художника – цена человеческой жизни. И поэтому на какое время пора слезть с баррикады и вернуть себе нормальное зрение. Потому что на баррикаде видна только мишень. А для литературы одинаково все интересно.
— Мне очень жаль, что, вернувшись 2 года назад из Европы, я поняла, что здесь ничего не меняется.
— Люди стали жить с чувством поражения. И такой человек – это одинокий человек.
— Цивилизация дала нам 20-30 лишних лет жизни и люди, особенно в нашей культуре, не знают, что с этим делать. В Германии все начинают радостно еще одну жизнь: кто-то учит китайский в 70 лет, кто-то поет, кто-то рисует. А у нас все доживают: крутят банки и смотрят внуков.
— Нам надо себя за уши тащить, чтоб мы не были людьми на болоте.
— Я, конечно, счастливый человек. Но я не тот идиот, который так и говорит: я счастливый человек. Мне просто интересно жить, мне интересны люди.
— Сейчас у меня вообще кошмарная жизнь, нельзя слова сказать — завтра буду читать в газете. Неуютно так жить, скажу вам.
— Я немножко уже устала от самой себя. Мне уже не совсем все интересно.
В сентябре 2016 года Светлана Алексиевич планирует запустить свой проект – интеллектуальный клуб.
— Просто раздавать деньги – бессмыслица. И я решила, что открою интеллектуальный клуб. Там будут выступать действительно известные в мире, в России, в Беларуси интеллектуалы. В сентябре цикл лекций откроет Ольга Седакова, поэтесса и мыслитель.
Виктория Гомолинская, Natatnik
