Мы живём в Бресте и почти ничего не знаем о его тысячелетней истории. Восполнять пробелы в образовании в этой серии подкастов нам будут помогать наши гости: историки, краеведы, архитекторы и другие люди, которые знают больше, чем мы. В первом выпуске Оксана Бровач и Максим Хлебец общаются с краеведом Иваном Чайчицем, который рассказывает про брестскую тюрьму Краснуху. Сейчас это швейная фабрика, а когда-то здесь ждал смертного приговора первый кардинал Беларуси Казимир Свёнтек.
Тюрьма Краснуха – это красное кирпичное здание, где сейчас находится швейная фабрика Динамо на улице Карла Маркса. Рядом СИЗО и это до сих пор мрачное некрасивое страшное здание, которое нагоняет страшные ассоциации. Почему вы интересовались этой тюрьмой?
Тюрьма – это всегда интересно! В ней есть какой-то ореол загадочности и таинственности, конечно, не для тех, кто там побывал. Мы знаем, что история середины 20-го века очень трагична и во многом связана с несправедливыми арестами. Брестчане, которые были совсем недавно на слуху: доктор, адвокат – раз, и он уже арестант и осуждённый. Это всё происходило в 30-е – 40-е годы. Когда я участвовал в таких мероприятиях как фест экскурсоводов, всегда хотелось рассказать брестчанам о чём-то интересном. Поэтому, когда получилось попасть на территорию относительно старой и уже закрытой тюрьмы, я понимал, что это действительно шанс первым «воткнуть лопату» в историю. Я пытался метр за метром исследовать это место, из различных источников по кусочкам собрать информацию и понял, что это офигеть как интересно! Что мне удалось узнать, я расскажу вам, но сколько же ещё тайн хранит эта тюрьма даже от меня.
Когда произошёл ваш первый поход в эту тюрьму и как вы туда попали? Что вы почувствовали, когда увидели, что там практически ничего не изменилось?
В 2016-м году я оказался в кабинете директора этого предприятия. Она сказала: «Иван, вы можете сделать краткую историческую справку по этому зданию?». Меня повели в подвалы. Когда я увидел карцер, который сохранился на 90 процентов, где были «зарубки», надписи и рисунки, я обалдел! Тюрьму закрыли в 56-м году, а до сих пор всё сохранилось благодаря тому, что там был склад и стены здания особо никто не трогал. Поскольку очень многие люди работали на швейной фабрике давно, из уст в уста передавались воспоминания, где были в тюрьме расстрелы. Дело в том, что в период немецкой оккупации обслуживающий персонал тюрьмы был набран из местного населения. Персонал заставляли выметать речной песок, на котором оставались следы крови. Люди запомнили это место, и потом рассказывали друг другу про него, уже когда заработала фабрика. Забегая вперед скажу, что когда-то и во дворе там стояла виселица, и приговоры там также приводились: иногда по суду, а иногда и без суда и следствия.
Страшно было?
Вы знаете, я не впечатлительный человек. Занимаясь историей некрополей и посмертными фотографиями белорусов мне было разве что страшно интересно. В течение 2016-го и 2017-го года я договаривался с администрацией предприятия и меня пускали внутрь. Постепенно пришли к необходимости провести три панихиды по православному, католическому и иудейскому обряду.
Это из-за того, что мы точно не знаем, какой веры были те люди?
Если рассматривать по конфессиональному составу, то среди заключенных были и православные, и католики, и протестанты, и иудеи. С дворика здания тюрьмы в принципе и начался, к слову, холокост в Бресте ещё до появления гетто. 12 – 13 июля 1941 года немцы в районе собора, тюрьмы арестовали 4435 человек. В больше степени это были мужчины евреи от 16 до 60 –70 лет. Под замес тогда же попали и 400 человек, как было указано в донесении – русские и белорусы. С 2016-го года и до сегодняшнего дня процесс изучения не прекращается, потихонечку удается вытягивать информацию. Медленно, со скрипом. Как мы знаем, Республика Беларусь является преемницей БССР со всеми вытекающими: закрытые архивы и прочая бюрократия.
Давайте вернемся немного назад. Вы сказали, что тюрьма закрылась в 56-м году. А когда она появилась и в связи с чем?
Старая тюрьма, которая была построена ещё при Российской империи, была рассчитана на 50 человек. Либо преступность была очень маленькой, либо камеры были сильно перегружены (смеется). Боюсь, что это был всё же второй вариант. Здание не соответствовало никаким нормам. Маленькая тюрьма, три этажа, полсотни мест для заключенных и примерно столько же охраны.
Старое здание всегда было на том месте? То есть церковь и тюрьма у нас всегда были рядом?
Да, конечно, кроме того, всегда в тюрьму был приписан священник той или иной конфессии, чтобы оступившуюся паству можно было всегда исповедовать, наставить на путь истинный. в период межвоенной Польши было принято решение построить новую тюрьму, если правильно говорить – следственный изолятор. Люди там в основном находились под следствием, а наказание отбывали осуждённые за очень несущественные деяния. И в 1937 году по французскому проекту строится здание, огромное, просторное, чтобы подследственным было максимально комфортно. Были вложены огромные деньги, это один из самых дорогих проектов на территории Речи Посполитой того времени.
Все стремились попасть туда?
В больше степени, конечно, старались не попадаться, но коль уже попались, то могли оценить комфорт. Практически к сентябрю 1939-го года тюрьма была построена. Оставалась облицовка красной плиткой. Со стороны улицы Шпитальной (сейчас Интернациональной) успели уложить плитку, а во внутреннем дворике – нет, там так и остался багряный кирпич. В народе за характерный бурый цвет плитки здание и получило прозвище Краснуха. Контингент, который отбывал наказание или находился под следствием, условно делился на два типа: криминальный элемент, который есть всегда при любой власти, и, конечно же, политические. До 39-го года большинство арестантов составляли члены партии КПЗБ (коммунистическая партия Западной Белоруссии). Уже после суда такие заключенные, как правило, отправлялись в лагерь Береза-Картузская. Но после 1939 года всё поменялось радикально: все представители КПЗБ вышли на свободу, но после этого наполняемость тюрьмы приняла катастрофический размах. Дело в том, что Брест был столицей Полесского воеводства, здесь был 9-ый военный Полесский округ, то есть огромное количество чиновников, которые при новой власти не вписывались в систему и были арестованы. Стоит отметить кошмарный момент: если в период Польши проходили ещё хоть какие-то суды, были прокуроры, адвокаты, обвинение, то с 39-го по 41-ый год всё происходило не так. Был суд тройки. Сейчас многие репрессированные уже реабилитированы, но тогда всё было не так.
Известно, сколько было заключенных при Польше и после прихода Советской власти?
Могу сказать только то, что по некоторым документам в это время брестскую тюрьму разгружали, то есть направлялась директива, чтобы всех политических заключенных этапировать вглубь Советского союза. Многие также отправились в такие места, как Катынь. Семьи политических заключенных попросту депортировали. Если глава семьи получал какой-то срок, как правило, давали 8 лет в исправительно-трудовых лагерях, то семья просто выселялась в Казахстан или Сибирь. При этом население в городе не уменьшалось: на место депортированной семьи приезжала новая семья, которая пользовалась всем, что осталось в доме.
Поэтому и говорят, что в Бресте мало белорусов и много приезжих?
Тут сложный момент, мы говорим только про 39–41 года, а в 42-ом всё снова кардинально поменялось. Из тюрьмы уже вышли те, кого арестовали при советской власти, и в тюрьму стали попадать уже сами представители советской власти. Также мало кто об этом говорит, но в Бресте было два подполья: советское и польское (армия Крайова). Эти движения между собой мало контактировали, особенно после того, как стало известно про события в Катыни. Работа польского подполья была организована всё же лучше, потому что у него был уже опыт, а советское подполье только зарождалось. Что касается работы тюрьмы при немецкой оккупации, к сожалению немцы также не проводили каких-то следственных мероприятий. Действовал такой же принцип «невиновных не берём».
Вы говорили, что в Краснуху садили и политических, и уголовных заключенных, а что за тюрьма была в крепости и кого определяли туда?
Бригитки, тоже достаточно интересная тюрьма. До строительства крепости там был монастырь. Когда уже приняли решение, что будут строить крепость, монашек из этого здания «попросили» и там разместили роту солдат и арестантскую роту. Впоследствии казарму простых солдат убрали полностью, оставили только арестантов. В основном это были солдаты, которые нарушили устав и отбывали повинность. Они, к примеру, работали на кирпичном заводе в Гершановичах, выполняли работы непосредственно на территории крепости. После восстания 1863-го года в этой тюрьме появились и участники восстания, в том числе один из известных повстанцев Роман Рогинский. Позже, до 1915-го года там размещалась и арестантская рота, и пересыльная тюрьма. Там несколько раз также останавливался будущий председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский. В период межвоенной Польши в Бригитках отбывали наказание оппоненты Юзефа Пилсудского – 21 депутата Сейма. Условия содержания были суровыми. Воевода Костек-Бернадский был известен своими жестокими методами. Второй контингент в этой тюрьме – украинские националисты, действия которых часто принимали крайне радикальные методы, как, например, убийство видных деятелей второй Речи Посполитой. Так здесь оказался и Степан Бендера. Когда руководство на месте узнало, что его сообщники готовят для него побег, его решили перевести сюда в Бригитки. В сентябре 39-го года добавился ещё один контингент – военнослужащие войска польского немецкой национальности.
За что арестовывали?
Когда Германия напала на Польшу, они отказались брать в руки оружие. Поэтому наполняемостью тюрьмы в то время была колоссальной. Эти заключённые находились там с первый чисел сентября до 17-го сентября, а когда 17-го числа подразделения Вермахта ворвались в крепость, они этнических немцев освободили. Уже 22-го сентября в Бресте опять поменялась власть и Бригитки стали пересыльной тюрьмой. Тогда сюда стали попадать в больше степени военнослужащие западной Беларуси и западной Украины, кто служил в польской армии. Так продолжалось до 22-го июня 1941-го года. Идут огромные споры, что же всё-таки было в Бригитках 22-го июня 41-го года. Здесь история Краснухи и Бригитки разнятся.
Есть такая легенда, что 22-го июня из тюрьмы выпустили всех заключённых и бандиты бегали по городу.
В этот день в Бригитках прогремел мощный артудар со стороны генерал-губернаторства, были штурмовые лодки, но до сих пор идёт спор убивали ли в тот день в тюрьме или нет, когда случился штурм. В это же время вместе с подразделением, штурмующим крепость шла рота пропаганды – Вохеншау. Они снимали ролики, чтобы потом показывать, как браво двигалась на восток немецкая армия и всех побеждает. Они снимали большое количество пленных, сожженной техники Горящую крепость. Если бы в тюрьме расстреливали заключенных, что бы произошло, если бы в тюрьме расстреливали пленных? Это было бы поднято на знамя пропаганды сразу же, как это случилось во Львове. Что советская власть убивает уходя с земель, если нет возможности эвакуировать. Бригитки достаточно быстро захватили и постарались оперативно переправить через Буг на территорию современной Польши.
В Краснухе убивали политических заключенных?
Там всё было гораздо интереснее. Охрана предприняла попытку противостоять немцам, а заключённые с верхних этажей стали подсказывать немцам, где находятся красноармейцы. Начальник тюрьмы попытался попросить помощи у НКВД, но в городе уже к тому времени никого не было. Заключённые, видя, что снова меняется власть, начали выламывать двери и освобождать себя, сильно избили оставшуюся охрану тюрьмы и рванули на улицы Бреста. В городе уже вовсю двигалась танковая магистраль №1. Те, кто сидел по политической статье, предпочти испариться на всякий случай, вдруг красная армия вернётся. Уголовный же элемент начал мстить и мародерствовать. Как вспоминает один из очевидцев событий, уголовники стояли потом пьяные на улице, которая сейчас носит название Машеров, и верещали немецкой технике «Да здравствует освободитель Гитлер». Немцам же подобный контингент был не нужен, поэтому они их всех переловили с колоннами пленных красноармейцев отправили в шталаг под Бялу-Подляску. Однако, в последствии, весь уголовный элемент вернули обратно в Краснуху через несколько дней. Хотя большинство политических спряталось, все-таки некоторые остались. К примеру, человек по фамилии Ярмолов, старый монархист, который служил ещё в царской армии, пошёл к отделу НКВД, который пустовал на тот момент, взломал сейфы и набрал целый мешок документов о советской агентуре. Потом пришёл в СД и сказал: «Я хочу у вас работать, смотрите, что у меня есть!». Таким образом, была вскрыта практически вся агентура, кого удалось завербовать с 39-го по 41-ый годы.
А что было за антисоветское выступление в 39-м году? Я читала, что тогда упаковали под завязку всю тюрьму.
Это было 15-го июня 1940-го года, выступление происходило возле хоральной синагоги (нынешний кинотеатр «Беларусь»). Протестующие были евреями, многие из которых в 39-м году двигались от немецко-фашистских захватчиков в Европе на восток и оказались таким образом в Бресте. Им нужно было либо получить паспорт на месте, либо двигаться обратно. Те, кто вышел на демонстрацию, эти были люди, кто не хотел оставаться в Советском союзе, а хотели, чтобы их вернули обратно. Днём собравшиеся помитинговали, а уже вечером сотрудники НКВД со стороны в гражданской одежде наблюдали, кто инициатор, кто заводила. Уже через неделю все арестованные участники демонстрации получили сроки от 5 до 8 лет. Суд тройки: открылась камера, зачитали приговор и всё. Сколько тогда было арестовано неизвестно, но много.
За что посадили Казимира Свёнтека?
Прекрасный молодой человек, который служил в костёле в Пружанах был осуждён за шпионаж. Он не покинул тюрьму вместе со всеми 22-го июня. Когда после штурма немцы уже наводили свои порядки, он всё ещё оставался в камере. Возможно, его камеру попросту никто не открыл, когда заключенные массово бежали. Кроме Свёнтека в Краснухе 22-го июня сидел ещё один достаточно известный человек – баптистский пастор Дзекуть-Малей. Его арестовали 20-го числа, а его семью депортировали. Я также делал запрос в брестскую епархию, так вот в период с 39-го по конец 50-х всего было арестовано и осуждено 17 православных батюшек.
Это правда, что им могли угрожать смертельные приговоры?
Я знаю, что в Брест тройка в основном приговаривала все же к трудовым лагерям, а не к смертным приговорам. Но Свёнтек сказал, что ему назначили высшую меру наказания. Но точно сказать невозможно, потому что никто не видел их дел, никто не знает, что этому на тот момент юноше пытались инкриминировать.
Насколько реально, что все документы, все дела сохранились после войны?
По этому вопросу нужно общаться исключительно с комитетом госбезопасности, поскольку весь архив находится там. Тут ещё ведь очень сложная схема. С 39-го по 44-ый столько всего накручено, ведь немцы тоже в 44-ом году старались весь архив вывезти. Где-то под Седльцем разбомбили эшелон, потом архив возвращали обратно в Брест, он несколько месяцев пролежал под открытым небом. Часть архива, конечно, доступна в Государственном архиве Брестской области. Но то, что касается тюрьмы, пока это всё недоступно, только родственники могут обратиться.
Может сохранились какие-то воспоминания?
Очень мало воспоминаний, потому что людей очень быстро судили: вот человек в понедельник арестован, а в пятницу его уже отправили на этап. С 41–44-го остались воспоминания, как выводили людей на расстрел. Людям обычно сообщали, что их везут на работу в Германию, чтобы усыпить бдительность. Открывалась дверь, человека просили завести руки назад и быстро обматывали проволокой. Сохранились воспоминания подпольщиков, кто находился в тюрьме и кому повезло выжить. К примеру, многие вспоминают камеру №136, где людей пытали. Помнят многие, комнату, где проходили допросы. Та же Галина Аржанова, по воспоминаниям женщины, которая там работала и через которую Галина передавала записки, выдержала 26 пыток. В конце концов Аржанова перестала быть похожей на человека.
Как именно её пытали?
Били смертным боем. Ногти вырывали, разрезали, насиловали, зубы вырывали. Не было никаких процессуальных норм. Галина Аржанова успела передать 4 записки. Первая гласила «Теряюсь в догадках, кто бы мог это сделать, кто предал», в третьей просила, чтоб ей прислали яд, в четвёртой записке она написала «уходите в лес». В итоге её повесили. Четыре дня она провисела во дворе тюрьмы на виселице. Некоторые брестские улицы названы в честь тех людей, кто сыграл роль в советском подполье и кто погиб в тюрьме. Та же Базанова – профессиональная разведчица – была арестована в 44-м году и больше сведений о нет нет, то есть, скорей всего она была убита в здании брестской тюрьмы.
То есть в Краснухе был расстрельный двор?
Там было расстрельное место в подвале. Когда человеку обматывали руки проволокой, выводили через вход в торце и фактически человек только два раза заворачивал за угол, очень быстро, он не успевал даже понять, куда его ведут. Когда человек видел перед собой угол и пол, где был насыпан речной песок, уже не было возможности пытаться спастись. Человека ставили на колени и стреляли в затылок. Виселица во дворе стояла скорее для устрашения. Когда заключенные выходили на прогулку и видели висящего человека, это не добавляло им оптимизма, возможно тогда некоторые и решали лучше хоть что-то сказать, чем разделить судьбу повешенного.
Куда потом убирали тела после расстрела?
Тела затаскивали на поводу или в грузовики. В Бресте всегда действовал комендантский час: с девяти часов вечера до шести или семи утра запрещено было всякое движение. В это время грузовик отправлялся на подводу, где ныне располагается предприятие БЭМЗ, тогда это был форт №2, там проводились захоронения. Могли ещё отвозить в форт Дубинники.
Есть ли информация, сколько людей было расстреляно и повешено?
Согласно табличке на памятном камне указана тысяча человек. Но тут нужно понимать, что немцы при всём своём сволочизме вели четкую документацию: сколько человек прибыло, сколько убыло, кого отпустить, кого расстрелять. Хотелось бы посмотреть такой документ. Потому как Государственная чрезвычайная комиссия, которая прибыла в Брест буквально через несколько дней после освобождения города, составила акт о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков, где было выписано 26 имён причастных к гибели брестчан. Кто был начальником полиции, гестапо, СС, полицейские и т. д. То есть были документы, кто причастен, но нет документов, кого убили.
Известно ли что-то про эпидемии в тюрьме? Сейчас это особенно актуально.
Да всё как всегда: человек проходит карантин, дезинфекцию, ну а страдали заключенные в основном от вшей, тифа, туберкулёза. Мне очень понравились одни воспоминания про то, как уже после войны опять контингент Краснухи поменялся: были те, кто сотрудничал с немцами, осведомители, бойцы армии Крайовой и украинские националисты из Кобрина, Дывина, как мы знаем, это вообще родина УПА. Словом, контингент опять изменился, но все же большую часть составляли осужденные по уголовным статьям. У людей после войны осталось огромное количество оружия, и многие вопросы тогда решались именно с его помощью. Вы никогда не задумывались, почему в Беларуси до сих пор проводят операцию «Арсенал»? Оружие тогда валялось буквально под ногами и было практически у каждого, и даже сейчас люди носят какие-то экземпляры тех времен от стандартных до весьма эксклюзивных. Даже патрульные после войны не особо хотели патрулировать улицы ночью, потому что можно было схлопотать пулю. Краснуха в 50-ые годы до закрытия была одной из самых страшных тюрем, в основном из-за охраны. Есть воспоминания одной женщины про свою маму. Она совсем ещё девочкой закончила медицинский институт и была назначена служить в Брест в следственный изолятор. И вот ночью звонок – срочно явиться в тюрьму, а там заключённые в знак протеста против зверств обслуживающего персонала тюрьмы прибили машонку к полу. Вы можете представить, какие там были условия, если заключенные пошли на такие радикальные меры.
Почему тюрьму закрыли в 1956-м году я не знаю. По этому вопросу хотелось бы взглянуть на документы МВД. Тюрьма была очень задействована, но при этом в какой-то момент дошло до того, что в здании, которое сегодня занимает следственный изолятор на втором этаже было отделение милиции, а на первом этаже была камера предварительного заключения и это был филиал следственного изолятора в Барановичах. То есть город в 50 тысяч человек не имеет собственного следственного изолятора, а только камеру предварительного заключения. Видимо такое положение сочли неудобным и только после этого в Бресте появился собственный изолятор, который действует и по сегодняшний день. А в период строительства этой тюрьмы, здание, где сегодня СИЗО, использовалось как хозяйственное. Там сидели руководители изолятора, хозяйственные службы были, то есть здание, которые было рассчитано как административно-хозяйственное, сегодня является следственным изолятором, а то, что должно было быть СИЗО ныне фабрика.
Как вообще там появилась фабрика?
После войны не было возможности для швейной фабрики построить новое здание, а тут в центре города стоит такая махина в 5 этажей. Поэтому в бывших камерах попросту сломали перегородки и образован единый цех. С конца 50-ых и до 90-ых годов там было много переделок, ведь «Динамо» была мощной фабрикой. И уже во времена суверенной Беларуси, когда возникла мысль «а не переделать ли обратно», приехали специальные люди, осмотрели здание и сказали, что уже невозможно вернуть – слишком сильно всё было переделано под производство.
На территории Беларуси были ещё подобные тюрьмы как наша?
На мой взгляд это Гродненская тюрьма, Минский тюремный замок (Пищаловский), очень мощная история у строения. У меня спрашивали, о чём я подумал, когда впервые переступил порог замка:
Тюрьма была отнюдь не раем
И думал я порой куря,
Ведь Бог, он тоже был не фраер,
А значит я сижу не зря.
Я когда-то прочитал в книжке в целом про тюрьму, не знаю правда это или байка, но мне очень понравилось: «Каждый раз, когда в тюрьме был день приёма продуктовых передач, один мужчина каждый раз приносил передачу, хоть у него там никто не сидел. Внук его спросил тогда: «Дедушка, зачем ты носишь передачи, ведь у нас там никого нет!», на что мужчина ответил: «Представь, что там может сидеть невиновный»».
Понимаете, в Беларуси нет бывших тюрем с какой-никакой историей, куда можно прийти и выйти. Куда пустят и выпустят и ничего за это не будет.
А что на счёт туристической фишки Краснухи.
В этом смысле администраций швейной фабрики подошла очень хорошо к реконструкции: они поставили манекены в карцеры, восстановили нары, сделали, говоря современным языком, фотозону. Администрация максимально постаралась сделать из того, что есть, какую-то фишку.
Есть ли перспектива, что фабрика сделает там что-то вроде музея как, например, в Вильнюсе?
Вообще тюрьмы-музеи во всем мире это очень серьезно: Тауэр, Петропавловская крепость, Алькатрас. Там в здание максимально живёт: кафе, гостиница, культурное пространство. Представляете, как это будет делать у нас: плач с момент когда вошёл и пока не вышел, скорбь на лице и траур. У нас в реконструкции этого объекта государство должно помочь, а не мешать. Каждый год в Беларуси появляется огромное количество дипломированных специалистов по туризму, по пиару, по архитектуре. Вот потенциал, эти люди могут сделать действительно классные вещи. Но когда они все соберутся в кабинете какого-то дяди, которому ничего не надо, который боится дернуться: «Тюрьма? Вторая мировая? Подполье? – Нет, давайте только советское оставим. Евреев побивали? Да я вас умоляю! Давайте только Аржанову оставим и всё!». Если делать, то обязательно с привлечением частного капитала и делать интересно. Не нужно делать ещё один филиал еще одно музея или ведомственный музей. Тут уж если делать, то сразу весь объект. Но сейчас, когда денег нет даже на какие-то мелочи, говорить о том, что огромный объект в центре города превратить в какой-то культурно-туристический и даже патриотический центр говорить не приходится. Тут нужен чёткий и грамотный подход, а иначе лучше вообще ничего не делать.
Как вам кажется, кому это больше интересно: нам, беларусам, или все-таки иностранцам?
Всем! Представьте себе, если люди едут в Освенцим, тяжёлое место, где убивали и сжигали людей, но тем не менее люди туда приезжают! И не только граждане Польши, туда едут и граждане Израиля, Германии, Беларуси, Украины. Если это будет мощная структура, арт-площадка, куда можно не просто приехать посмотреть, а в чём-то поучаствовать, пожить, тогда это будет круто.
Сделать какой-нибудь хостел на третьем этаже…
Да так и делается! Я в знаю, что есть кафешка с видом, где в 17-м или 18-м веке головы рубили.
Ужас…
А вот и нет, современные дизайнеры знают, как это обыграть, чтобы это было интересно не только для старшего поколения, а на перспективу, чтобы было и им интересно. Если поставить виселицу и навешать фотографии, это немногим будет интересно.
У нас есть пример крепости, где нет ресторанов, нет даже нормального туалета и очень много музеев и занимается этим государство. И вряд ли оно разрешит сделать в центре города в похожем скорбном месте хостелы и кафешки, то есть музей не для поплакать. Что нужно делать: отдать здание частнику или просто ждать, когда государство помолодеет?
Крепость, хотим мы этого или нет, это доминанта. Люди едут из разных мест и посещают именно крепость. Есть в городе ещё улица Советская и знаменитый фонарщик. Аллея фонарей, спорное место, кому-то нравится, кому-то нет. Ну, во всяком случае гоголевская её часть ещё хоть как-то привязана к великим произведениям Николая Васильевича. Есть события, по которым знают Брест: Белая Вежа, Январские музыкальные вечера и всё. И говорить о том, что если сделать такой объект, вряд ли он сможет на себя перетянуть всё внимание скорей он просто станет ещё одним обязательным местом для посещения. И квадрат очень интересный сейчас там делают набережную, с другой стороны Машерова, с третьей стороны Городской сад – популярное место, с противоположной – оживлённый ЦУМ. Поэтому такой объект внутри этого квадрата мог бы стать классным местом. Заходит турист в бывшую тюрьму, а ему наручники надевают и люди в балаклаве встречают, вот такие спецэффекты. Я когда каждый раз хожу мимо здания старого суда на улице Будённого, смотрю на интересную табличку, которая гласит: «Здесь буржуазным судом была приговорена к 5 годам каторги Вера Хоружая». Это исторический факт, В. Хоружая, член компартии Западной Белоруссии была осуждена здесь на 5 лет. Но у меня вопрос: какая первая табличка появится на здании нового суда, никогда не задумывались? Кто бы мог себе представить, что в период межвоенной Польши на здании, в котором представлена власть появится табличка, посвящённая даме, которая тут сидит и будет сидеть ещё 5 лет. Кто-нибудь может сейчас сказать, каких людей судят в Брестском суде, и когда всё поменяется, какую табличку вкрутят в это здание.
То есть экскурсия уже была популярной, как только публикации появились про тюрьму?
Здесь, понимаете ли, нужен хороший пиар-менеджер, который растрезвонит по турагентствам про экскурсию. Нужен какой-то креативный человек, который сделает так, что про эту тюрьму узнают по всей Беларуси, в сопредельных государствах и, что уж говорить, Алькатрас завидовать будет!
Это будет после нашего подкаста.
Было бы хорошо, чтобы кто-то послушал диалог и решил: нужно быть первым, пока не посадили!
Фото Максим Хлебец
