Любить своё. Прогулка по Бресту с Ефимом Басиным

У нас принято ругать всё беларуское: и сыры наши все на один вкус – отличаются только размером дырок, и одежда беларуских производителей сшита ещё по советским лекалам, и в архитектуре «кто в лес, кто по дрова». Но каждый найдет в родной стране для себя тот уголок, который хоть и будет неидеальным, но будет напоминать о приятных моментах жизни.

Сегодня Natatnik отправляется на прогулку с Ефимом Басиным — исполнительным директором Брестского еврейского благотворительного центра «Хэсэд-Давид» — известным нам также по мобильному гайду по еврейскому Бресту.

Погружаемся в прошлое

Ефим Басин родился в Бресте в 1956 года. Его родители приехали сюда после Второй мировой войны, когда многие дома в городе пустовали. Еврейское население Бреста было уничтожено, поэтому заселяться можно было практически в любую квартиру. Семья Басиных разместилась в доме по ул. Дзержинского.

Чтобы погрузиться в атмосферу «того» Бреста, нужно закрыть глаза и попросить, чтобы текст вам прочитал кто-нибудь другой.

Брест моего детства – закрытый город. Сюда нельзя было приехать (и даже купить билет!), если ты не был здесь прописан. Это небольшой город, не больше 50 тысяч человек. Он казался мне таким маленьким — за 5 минут я мог объехать весь город на велосипеде. Он был очень-очень зелёный. В нём чувствовалась некая порода: люди, отношения между людьми, такой мини Запад.

Я помню дворы во время праздников: женщины готовят в тазиках винегреты, все собираются на улице послушать военного музыканта. Атмосфера была семейная что ли. В детстве мне очень хотелось походить по другим дворам, но это было не так легко. Если ты не из этого района, то рисковал получить в глаз от местного мальчишки. К тому же каждый участок был огорожен забором, а въезд во двор закрывали ворота.

Именно поэтому любимыми местами в Бресте Ефим называет старые дворики. Сегодня по ним можно  погулять свободно и рассмотреть поближе. В отличие от художницы Анны Редько наш собеседник изучает историю Бреста по архивам, поэтому о многих домах и их хозяевах мы получили небольшую историческую справку.

Площадь Свободы

В моём детстве это не площадь, а зелёный сквер. Здесь мы с ребятами из нашего двора играли в футбол. Поле располагалось поперёк сквера  ближе к ул. Будённого. Каштанов тут уже тогда было много, а по периметру росли «живоплоты» — так называли «живые» изгороди в виде плотно растущего кустарника. Он был аккуратно пострижен сверху, сквозь него нельзя было пройти, только перепрыгнуть. Очень жалко, что его сейчас нет. Сейчас всё тоже ухожено и ровненько, ну прямо как на кладбище, а там обычно всё спокойно.

Площадь Свободы – один из тех районов города, где ещё сохранился кусочек межвоенного Бреста, с вкраплениями Бреста дореволюционного. В «польское время» в этих особняках жили довольно состоятельные люди, в основном евреи.

Вот, например, дом адвоката Иосифа Раппопорта. Он возглавлял Союз евреев, выступавших за независимость Польши. Наружный вид этого дома совсем не изменился, даже гараж первого хозяина до сих пор стоит рядом. Сегодня в этом уютном особнячке городская поликлиника.

Проходим в другой конец площади Свободы к атмосферному жёлтому домику, где на балконе всё время что-то сушится. Это дом семьи Гендлеров, сохранившийся ещё с царского периода. У них была собственная типография и магазин по продаже красок. В этом доме издавалась газета «Утро Полесья» на языке идиш.

Перекрёсток ул. К. Маркса и ул. Будённого

Останавливаемся возле краеведческого музея – здание, которому посчастливилось выжить после реставрации. Ефим рассказывает о нём и перестроенном доме, что через дорогу.

В Первую мировую войну Брест был сильно разрушен, поэтому под школы арендовались помещения сохранившихся зданий.  В этих двух домах находилось сразу три школы. На первом этаже здания музея была польская школа №3 им. Софьи Янковской. На втором этаже находился спортивный зал еврейской школы общества «Тарбут». Между ними всё время возникали конфликты, потому что на втором этаже так занимались спортом, что прогибались потолки на первом, к тому же польская школа была сугубо женской. А в здании политехнического колледжа тоже находилась еврейская школа, её возглавлял Гжегош Калински, который позже погиб в гетто.

Брестские дворики

Наконец мы ныряем в «потустороннюю» жизнь двухэтажных домиков, чтобы понять, насколько там всё изменилось. Или не изменилось.

В моё время не было никакого асфальта во дворах – обычная земля. Дойти до школы и не испачкать обувь — было невозможно! На входе в школу стоял патруль и не пускал детей, у которых не было сменной обуви.

Во дворах обязательно росли деревья: плодовые, ягодные, всякие. В нашем дворе даже кто-то держал свинью! А затем при Хрущёве издали приказ о запрете держать животных в городах. Мне хорошо запомнился процесс забоя…

Обратите внимание на входы в дом, каждая дверь с улицы – это вход в отдельную квартиру. Это характерная особенность Бреста. Никто не хотел делиться своей жилплощадью, поэтому снаружи дома появлялись лестницы, деревянные пристройки, дополнительные двери. Это часто приводило к конфликтам за кусок земли.  

Еще один важный элемент каждого двора – это сарай. Здесь хранили дрова, уголь, так как отопление в домах было в основном печное. Туалет чаще всего тоже был на улице.

Тыльные фасады старых домов по-своему красивы. Я люблю эти кирпичные поверхности стен, они фактурные и впечатляющие. А эти бесконечные выступы у каждого домика создают своеобразный ритм.

Один из характерных элементов «царских» домов – закруглённые углы. Есть предположение, что это сделано для того, чтобы телеги, заезжавшие во двор, не бились об острые углы. В некоторых местах сохранились металлические отбойники для той же цели.

Интересный домик встречаем мы на ул. Дзержинского. С улицы он кажется одноэтажным, а зайдешь во двор – увидишь второй этаж. Теперь понятно, почему в нём аж 4 наружные двери по-соседству!

Обратная сторона известной аптеки Гринберга тоже впечатляет. Это единственный старый дом в центре Бреста, где на каждом этаже спроектирован коридор и вход. Одесса, ну!

Кажется, что в этих двориках время и вправду остановилось. Как будто сейчас через арку въедет телега с водой или выйдет из подъезда пожилой еврей в шляпе. Разве можно их просто взять и снести? В Одессе, например, на домах висят таблички с именами их первых владельцев. Было бы здорово использовать такую “память” в Бресте — и для туристов интересно, и для потомков этой семьи важно.

Дом детства на ул. Дзержинского

Пройдя мимо “зелёной синагоги”, которая сегодня выполняет роль спортивной школы, сворачиваем к дому, где жил маленький Ефим. Теперь в этом доме пластиковые окна, зато милый балкончик сохранился.

Сама улица не сильно изменилось с моего детства, но вот на дороге не было сплошной плитки, больше земли. Соседний дом справа тоже старый, здесь сохранились необычные ниши у входной двери, а саму старую деревянную дверь с красивыми головами львов почему-то заменили на новую. А вот слева уже современный дом. На огромной террасе соседнего дома мы часто играли с моим другом. А вот тут была парикмахерская, куда меня водили стричься под полубокс.

Раньше дворик был весь в кустах и деревьях, теперь повсюду асфальт. Через арку можно было выйти прямо на Советскую, и там на первом этаже заправляли сифоны. А по вечерам семьи не спеша прогуливались по улице, мужчины здоровались, приподнимая шляпы.

Помню, как мама договаривалась с хозяйкой из Гершон о доставке молока. Ранним утром её сын на ровере (как тогда говорили) приезжал и оставлял под нашими дверьми бутылку молока. Можно было заказать и сметану, всё привозили из деревни, и никто не воровал.

Возвращаемся в настоящее

Сегодня Брест вырос до 20-го этажа и превратился в современный город, где люди мало что знают о своих соседях. Многие старинные здания (не смотря на «историко-культурные таблички») стираются из облика города, чтобы уступить место новым однотипным зданиям с офисными площадями. Дворы теряют зелёную красоту и становятся безжизненными паркингами.

Тот город я вспоминаю с теплотой. Но сегодня Брест стал другим. Он чистый, он в плитке, но он что-то потерял, очень много потерял. Он стал никакой. Однажды в поезде я спросил у своего попутчика, как ему Брест. Его ответ был замечательным: очень чистый, ухоженный и… мёртвый. Понимаете?

Для меня живой город – это город, наполненный воспоминаниями, людскими судьбами. Вот стоит дом, а что его делает живым? Это те люди, которые в нём жили, те события, которые связаны с этим домом. А если мы всё время рушим, рушим и делаем новое, то эта память места уходит. Мы уничтожаем не только дом, но и память этого места.

Взглянув на историю Бреста, кажется, что на нём лежит некое проклятие разрушения. На месте разрушенного средневекового города построена крепость, на месте сожжённого «царского» Брест-Литовска появились «польские» дома, теперь нашу историю уничтожают просто, потому что так кому-то захотелось. Когда же мы начнём любить и сохранять своё?…

Фото: Василий Брух