«Иди туда, где страшно. Там точка развития»

Режиссёр художественных фильмов, гештальт-психолог и психотерапевт, автор научно-популярного труда по нейропсихологии, турист и автостопщик со стажем – и это далеко не весь список. Брестчанин Руслан Котковец рассказал Natatnik о пафосе Канского кинофестиваля, как жал руку Кадырову и зачем пришёл в психологию.

— Почему столько разного в жизни? Ведь по первому образованию ты преподаватель биологии и химии, а значит, мог бы тихо-мирно учить школьников таблице Менделеева.

— Я изначально знал, что не буду преподавателем. Когда встал выбор, где учиться, было пять вариантов: физика, психология, биология, география и рисование. В итоге поступил на биофак БрГУ, но учился скорее для галочки. Отрабатывал два года на «Санте» дегустатором. Если бы я не ел, меня бы уволили (смеётся). Но это было не моё, и я уволился сам. В пустоту. В те годы я был близок к образу раздолбая. Уволился, потому что там дышать было тяжело. Многое затем случилось, что заставило пересмотреть этот образ. Но не побудешь раздолбаем – не поймёшь жизни, не наработаешь опыт. Главное – мера и понимание ответственности за свои действия.

— Как у тебя появился интерес к кино?

— Моя мама вела кружок аквариумнистики в ЦМТ. Детей, которые увлекались рыбками, водила в походы и заодно брала меня. Там я был королём, дети меня уважали. Так и полюбил походы. В них стал увлекаться фотографией, снимал на плёнку. Появились цифровые камеры, и я понял, что стало слишком просто. Решил попробовать что-то потяжелее – видео. Сам обучился, снял первое видео про полярный Урал, это был очень сложный поход на лыжах. Смонтировал, показал – всем очень понравилось. И я решил пойти в кино. Сейчас, когда себя накопал в психотерапии, понимаю, что тогда мне не хватало признания. Когда кто-то говорил: «Вау!», я загорался. Финансовых ресурсов мало, но энтузиазма много. На нём снял и выпустил свой первый художественный фильм «Минуты жизни». На мой нынешний вкус – лишь бы что, но тогда им гордился. Был очень доволен: режиссёр без образования, книжки почитал и сам себе герой. В титрах было 70 человек. На всё это затратил доллара два. Сейчас смотрю на это проще, стала близка более скромная позиция.  Но тогда городился, интервью раздавал. Фильм побывал на многих кинофестивалях, я с ним даже ездил в Грозный. Кадырову руку жал. Там почувствовал себя чуть ли не президентом. Возили с мигалками, кормили в ресторанах, у каждого охранник-бородач с автоматом за спиной.

— Слава не ударила в голову?

— Как минимум, понял, что хочу продолжать. В Минске на «Беларусьфильме» мне сказали, что у них своих двадцать дипломированных режиссёров не кормлены. Поехал в Москву. Никого знакомого не было, первую неделю жил у человека, который до этого подвозил меня автостопом. Присмотрелся, нашёл работу в сфере промышленного альпинизма. Начал двигать свои сценарии – романтик! Быстро обломался, там уже давно вся кухня разделена. Завис в неизвестности и начал закисать. Кино стало фоном, а центром – работа, появилась своя фирма. Чуть денег насобирал – снова глаза повернулись в сторону кино. Пошёл учиться на режиссёра художественного кино. Исследовал все заведения, которые предлагали обучение в Москве, а их было около двадцати. Выбор пал на Московскую школу нового кино, где ориентировались в основном на Каннские фестивальные фильмы. Соответственно, типаж у фильмов был депрессоидный, многозначный, многоточечный, в таком же ключе шло обучение. О кассовых фильмах речи и не было. Меня это устраивало. Ощутимо подтянул киноязык, стал замечать то, что раньше игнорировал. Проучился год из двух: депрессивная атмосфера всё-таки была не для меня. На волне этой темы создал короткометражку «Восемь шагов к высоте», которая попала в 2015 году в Канны, вне конкурсной программы.

— И как в Каннах?

— Любой режиссёр думает: это настоящая высота. Оскар – про деньги, а Канны – про искусство. У меня была такая же фантазия. Когда попал туда, мне дали пропуск во все двери, я заходил куда угодно. Разочаровался. Пиара много, а люди такие же, как и везде. Те же организационные проблемы. Запомнил такой момент. Каннский дворец с кинозалами, красная дорожка. Знаменитости подъезжают на лимузинах, вспышки камер. А на самом деле они выходят из этого же здания пятью минутами ранее, только с другой стороны, садятся в машины, проезжают пару сотен метров по кругу и выходят у этого же кинотеатра. Такое вот шоу.

— Возвращаясь к фильму, а ты боишься высоты? Это что-то из автобиографии?

— Не боюсь до какого-то предела. Я прыгал с парашютом в Бресте и под Москвой, с банджо в Непале. Но когда вижу видео с безбашенными людьми, которые на одной руке висят на крышах небоскрёбов, – мне страшно.

А насчёт сценария всё просто. У меня благодаря работе в промышленном альпинизме были ресурсы: ключи от чердаков, снаряжение. Плюс романтика крыш. Создал историю на основе этого.

— Ты много путешествовал автостопом по разным странам. Не страшно было?

— Одна из моих установок: иди туда, где страшно. Там точка развития. Да, было страшно решиться. Поехал один через Украину, Россию, Грузию, Азербайджан, Турцию и обратно. Потратил один доллар за 21 день путешествия. Страх – это блокировка движений, но чаще всего оказывается, что ничего там страшного нет. Так получаешь опыт, ресурсы. А спустя время в психотерапии разобрался, почему мне было так важно победить свой страх.

— Как ты пришёл к психотерапии?

— После создания фильма «Минуты жизни» я понял, что у меня хреново с актёрской игрой. Ещё тогда я объяснял людям, что им нужно делать, они делали, мне казалось: отлично, снято! А зрители потом говорили, что не верят. Не сразу, но мне стало ясно, что актёрская игра – это прерогатива режиссёра. Не так раскачал актёров, не так развёл мизансцену, не сказал «стоп, переделываем», когда плохо. Недостоверная актёрская игра – почти всегда ответственность режиссёра. И когда я это понял, решил изучить психологию. Были и другие причины, личные процессы, которые требовали психотерапии. И я записался на терапевтическую обучающую гештальт группу в Бресте, которая проводилась тренерами Московского гештальт института. Первый раз пришёл – а там люди то в смех, то в плач. Интересно стало, как так происходит? Сначала был сдержанным, потом постепенно раскрылся.

— И тут ты захотел написать книгу?

— Почти. Закончил учёбу, начал работать, были клиенты в Москве, проект «Режиссура осознания» (совмещение гештальт-подхода, расстановок и системного моделирования). Но этого казалось мало. Подумал: все пишут книги. Никто их не читает, но пишут многие. Дай, думаю, что-то тоже напишу для рекламы и повешу на сайте. Решил совместить биологическое и психологическое направления. Начал с мелочей, а потом так затянуло! Прочитал одну книгу, вторую, пятую, тридцатую. Стал сопоставлять. Как большой пазл. Гигантский мозговой штурм. Два года работал, отовсюду ушёл, изолировался и писал, писал, писал. Больше полутора тысяч страниц. Для себя настолько много понял, что просто охренел. Нашёл все ответы, которые искал. О том, как устроен наш мозг, где находятся конкретные физические носители наших психических процессов. Никакой мистики, только наука. Книга «Человек. Взросление. Океан внутри нас» будет издана, это вопрос времени. Хотя, конечно, она может и потеряться, кругом немерено информации. Это, кстати, одна из причин, по которой я начал писать. В психотерапии куча направлений, и все говорят, что лечат, что каждый – самый крутой. Захотел сам разобраться, без рекламных трюков.

— Так много у тебя за спиной. А что в настоящем?

— Как ни странно, сейчас мои интересы снова переместились. В сторону семьи, детей, дома, денег. Того, чего у меня нет. Я был весь такой фанатик – два года писал книгу, почти не выходя из-за компьютера. За это время потратил все свои финансовые ресурсы. Вернулся в мир, чтобы набрать базу, а потом, надеюсь, выстрелить. Материю не проигнорируешь. Это то, что люди нарабатывают в 20-30 лет, а я созрел только сейчас.

— Есть такой стереотип – у психолога в личной жизни должно быть всё в порядке. Ты ж психолог.

— А, между прочим, у психологов бывает больше всего бардака в личной жизни. Но не потому что они психологи, а наоборот, сначала был бардак, который и привлёк их в психологию.

— Почувствовал ли ты изменения в себе, когда окунулся в психологию? Стало ли легче жить?

— Одно из моих любимых выражений в последние годы: два в одном. Всё имеет две стороны медали. Да, жизнь стала проще, мне стало легче понимать людей – это одна грань. Но другая – наоборот. Раньше я думал, что я хозяин всего, а теперь понимаю, что нет. Воля другого человека или случайность – то, на что можно повлиять только до определённой степени, и эта степень весьма мала. Обыватель может думать, если я отучился на психолога или написал толстую книгу, то теперь всех вижу насквозь. Некоторые боятся психологов, думая, что они могут манипулировать людьми. А у меня наоборот ощущение, что человек для меня стал ещё более загадочным. И прозрачнее, и непонятнее одновременно. Странное чувство.

Для тех, кому интересна работа с отечественным независимым кино: Руслан ищет помощь в студийной звуковой обработке (сверстке) полнометражного художественного фильма. Обратиться можно в профиль режиссёра.

Фото: Дмитрий Пылыпив