Эвакуация была страшнее радиации
Спустя 30 лет после Чернобыльской катастрофы невольно вспоминаются те далекие события, свидетелем которых в какой-то мере я был. Особенно с учетом того, что моя родная деревня Глуховичи, что в Брагинском районе, в которой в то время проживали родители, оказалась в зоне отторжения.
Крупные учения по гражданской обороне
Как стало известно позже, катастрофа и ее страшные последствия были обусловлены несколькими причинами. Во-первых, у авторов проекта была убежденность в абсолютной безопасности атомных электростанций. Так, один из них — Президент АН СССР академик А.П. Александров — говорил, что РБМК можно ставить хоть на Красную площадь, так как опасности от него не больше, чем от самовара. Во-вторых, были допущены многочисленные нарушения правил эксплуатации реактора. Очередной эксперимент привел к катастрофе.
Самое страшное, более того, преступное — утаивание властями в течение длительного времени происшедшего и откровенная ложь. Вспомним, что первыми забили тревогу Швеция, Польша, другие страны, зафиксировавшие высокий уровень радиации. Руководство СССР долгое время замалчивало сам факт и утаивало подлинные масштабы трагедии.
Выступление по телевидению Генсека Михаила Горбачева о взрыве на станции состоялось спустя почти три недели после катастрофы. В результате своевременно не были приняты соответствующие решения по минимизации последствий аварии. Объективная информация не доводилась до широкой общественности.
Как все это выглядело на местах? Вспоминаю один из майских дней, когда нас, представителей различных областных служб, внезапно собрали в зале облисполкома (я тогда работал заместителем заведующего Брестским областным отделом образования) и объявили, что в республике проводятся крупные учения по гражданской обороне. В ходе них все население Брагинского, Хойникского и Наровлянского районов Гомельской области должно быть эвакуировано в Ляховичский, Ганцевичский и Брестский районы соответственно. Перед нами была поставлена задача организовать прием и расселение людей в летних оздоровительных лагерях, среди местного населения. Правда, к концу того же дня “учения” были отменены. Безо всяких объяснений.
Дозиметр зашкаливал…
Жители моей родной деревни, как позднее рассказывали родители, догадывались о том, что что-то произошло в Чернобыле. Каждый день один за другим в сторону Чернобыля и обратно шли вертолеты. С отселением тоже долгое время было неясно. Будучи практически каждый день на телефонной связи (она не всегда функционировала), от родителей слышал: “Говорят, что отселяют”. Назавтра: “Нет, не отселяют”. Лишь через полтора месяца было принято решение о значительном расширении зоны отторжения и дополнительном отселении жителей десятков населенных пунктов. Причем это было не последнее отселение.
Сама процедура эвакуации была достаточно болезненной. Было сказано, что пенсионеры могут уезжать к детям, кто куда сможет. Остальные жители моей деревни были разделены на три части и эвакуированы в различные районы Гомельской области.
Эвакуация была страшнее радиации. Радиация не ощущалась, она не имеет ни запаха, ни цвета, ни вкуса. Ощущалась лишь сухость во рту и металлический привкус. При эвакуации люди оставляли навечно малую родину, свои дома, огороды, подворье, все то, во что они на протяжении всей жизни вложили труд, душу, сердце. Именно при отъезде я впервые увидел плачущего отца, инвалида войны 1-й группы, который закрыл за отъезжающей машиной калитку — он отказался уезжать. Приехал в Брест через пару недель. Выделенные денежные компенсации никак не могли возместить людям понесенные моральные и материальные потери. Чтобы понять происшедшее, оценить масштабы трагедии, все это надо было пропустить через себя…
Выехав из Бреста за своими родителями на микроавтобусе РАФ, взял с собой в военном кабинете одной из школ полевой армейский дозиметр ДП-5. Других приборов радиационного контроля для использования в быту в то время не было. Этот дозиметр, регистрирующий лишь высокий уровень радиации и предназначенный для применения в случае ядерного взрыва, при подъезде к Брагину зашкалил.
При всем этом полтора месяца в зоне сильного радиационного загрязнения активно проводились сельскохозяйственные работы — как на колхозных землях, так и в личном подворье. Вот уже 30-й год всходит посаженный родителями в начале мая 1986 года на собственном огороде картофель. Кстати, земли отселенных территорий еще несколько лет силами соседних колхозов засевались, убирался выращенный урожай. Как он использовался, можно только предполагать…
Правда, но не вся
Повсеместно отгремели первомайские демонстрации, на открытом воздухе проводились уроки физкультуры в школах. Из известных событий: в Киеве стартовала велогонка Мира. Отказ некоторых команд от участия на первых этапах по загрязненной территории Украины расценивался как трусость. Вспоминается публикация в газете “Известия” в июне 1986 года заметки о футбольном матче Брагин — Хойники, о мужестве парней, которые, несмотря на сложившуюся ситуацию, на глазах у большого количества зрителей выявляли сильнейшего на футбольном поле. Такое вот “мужество”, порожденное невежеством и отсутствием правды о Чернобыльской катастрофе. Все это привело к тому, что взрослые и дети через воздух, продукты питания получали большие дозы радиации. Сокрытие правды о масштабах катастрофы и степени ее негативных воздействий на людей крайне негативно сказалось на их здоровье.
Не были в полной мере приняты меры медицинского характера. В частности, не было своевременно проведено йодное замещение. Поляки все это своевременно сделали, наши же власти в это время утверждали, что ничего страшного не происходит. Период полураспада йода-131, который в радиационном выбросе составил 20%, равен 8 дней. Время было упущено. Как результат, все послечернобыльские годы число заболевших узловым зобом, раком щитовидной железы, другими заболеваниями эндокринной системы резко возросло. К примеру, если в 1985 году рак щитовидной железы диагностировался у 14 взрослых, то в 2012 году этот печальный список пополнили 191 взрослый и 21 подросток. Рост более чем в 15 раз. Это только в Брестской области.
Нельзя не сказать о позиции отдельных местных руководителей. Так, на мои попытки узнать о выделении жилья родителям мне передали, что тогдашний первый секретарь обкома партии Е. Соколов велел, чтобы ни одного чернобыльца в Бресте не было. При встрече с председателем горисполкома мне было заявлено: “Вам дали деньги”. На предложение принять эти деньги и в течение 24 часов эвакуироваться с семьей в любую точку страны ответил отказом.
Тема Чернобыля и по истечении 30 лет не теряет актуальности.
К сожалению, и сегодня информация о масштабах катастрофы и степени ее негативного воздействия на здоровье людей далеко не полная. Не вся правда о происшедшем открыта и обнародована. Это недопустимо, ибо последствия Чернобыля затрагивают не только судьбу, но и здоровье абсолютного большинства населения нашей страны. С сожалением приходится констатировать, что правящий режим делает многое для того, чтобы эта тема звучала как можно меньше. Недостаточно публикаций тех, кто был не только свидетелем, но и непосредственным участником ликвидации последствий катастрофы. Исключением является книга “Сразу после Чернобыля”, написанная проживающим в Бресте полковником КГБ в отставке Алексеем Захаровичем Кривошеиным, возглавлявшим в зоне в начальный период ликвидации последствий аварии военную контрразведку и находившимся в эпицентре происходивших событий. Книга несет правду о чернобыльской трагедии, конкретно, подробно, детально, через призму совести и человеческой боли рассказывает о событиях в зоне. Но эта прекрасная книга издана на средства автора тиражом… 55 экземпляров. Аналогичная судьба постигла его книгу “Черная быль. Записки
военного контрразведчика”. Не имеют возможности интересующиеся проблемой прочесть книги активного ликвидатора Анатолия Калачева “Мой Чернобыль”, Александра Эсаулова “Летопись мертвого города”, Николая Щербака “Чернобыль”, других немногочисленных авторов, раскрывающих эту тему. Почему бы на белорусских телевизионных каналах не организовать цикл передач о жизни, нуждах проживающих на территориях радиационного загрязнения? Скажем, в рамках программ «Надо разобраться», «Как есть, так есть», «Дело принципа» и других. Об отношении властей к чернобыльской проблематике свидетельствуют такие факты, как невозможность зарегистрироваться в своей стране общественному объединению чернобыльцев (зарегистрировано в Киеве), проблемы с ежегодным проведением “Чарнобыльскага Шляху”. Последняя акция властей, как ее справедливо назвал А.Кривошеин, “ликвидация ликвидаторов” в ходе так называемой перерегистрации. Чернобыльцы лишены тех небольших льгот, которые они имели. Хотя, по сути, это не льготы, а компенсация за потерянное здоровье. И не ледовые дворцы следовало бы строить, не “дожинки”, “базары” и парады проводить, а направить ресурсы на реализацию научнообоснованной программы минимизации последствий катастрофы и укрепление здоровья нации.
Николай КОВШ, кандидат педагогических наук. г.Брест
