Моноспектакль «Самая красивая женщина в городе» по пьесам, стихам и интервью литератора, поэта, прозаика и журналиста Чарльза Буковски представила брестской публике гомельская Театральная мастерская «Следы» в минувшую пятницу, 15 апреля.
Буковски относят к представителям так называемого «грязного реализма» или гиперреализма. Писал он в основном автобиографии, а своему литературному alter ego дал имя Генри Чинаски. Буковски не признавал тем-табу, писал обо всем, что волновало: алкоголизм, секс, классическая музыка, скачки, женщины. Он описывал самую неприглядную сторону жизни, ту, которую все стараются скрыть за «розовыми очками».
После спектакля Natatnik пообщался с режиссером и актером Александром Курц об искусстве, зрителях и роли Буковски в жизни актера.
У меня были достаточно большие проблемы с алкоголем в свое время и поэтому некоторые моменты в жизни, в книгах Буковски мне очень близки. Но я, наверное, все-таки немножко больше людей люблю, нежели Буковски, и, в отличие от него, я все-таки верю в Бога.
Есть одно стихотворение, которое по формату не подходило в спектакль, но я обожаю это стихотворение. Для меня оно и есть настоящий Буковски. То, что он алкоголик, бил женщин – это всё напускное. А вот это стихотворение – это он. Называется «Бабочка».
Я не мог представить этот спектакль на государственной площадке потому, что начальник отдела культуры и идеологии Гомельского горисполкома боялась приписки на афише 18+.
В Солигорске был момент, который меня слегка испугал: после спектакля мне парень вынес букет цветов. Никогда такого не бывало, мне никогда никто не вручал цветы. И тут вдруг.
Театр не только искусство, но и бизнес.
Люди устали от классического театра.
Порой на мой спектакль люди приходят как в театр — в вечерних платьях. Один раз парочка пришла на спектакль в Минске: молодой человек был в костюме, а девушка была в вечернем платье и с меховой накидкой. Они пришли конкретно в театр, а тут им в лицо мат, негатив. Но они были первыми, кто благодарил.
Очень часто на спектакль приходят женщины в возрасте. Причем, знаете, такие абсолютно театральные, очень интеллигентные. Они приходят и всегда садятся в первый либо во второй ряд. И вот ты смотришь на них и думаешь: как я сейчас при них буду материться! Мне воспитание не позволяет! Они же такие интеллигентные, а я при них буду… “пам-пам”.
Люди в Беларуси очень любят театр, просто они устали от классики. Станиславский — велик, МХАТ – великая школа, но она свое изжила.
Классику нужно ставить. Но в классику нужно добавлять что-то современное.
Меня очень радует, что в Минске появилось много антрепризных театров. Это даже не театры. Просто профессиональные актеры собрались и решили поставить что-то необычное.
Театр в Беларуси не может заработать. И это проблема. Но вот сейчас я с этим спектаклем откатал и ставлю новый, для которого нашел спонсоров. Тут самый главный момент, чтобы руководство театра не сидело, я извиняюсь, на заднице, а двигалось.
Я никогда не шел на компромисс с властью. Мне всегда интересна была конфронтация. У меня и на руке тату «Libertas» — свобода. Я к этой татуировке шел три года. Я осознавал, что такое свобода.
Для меня татуировки – это сакральные вещи. Все, что появляется на моем теле – это все обдумано и конкретно. Следующая тату, после Чарльза Буковски на левой руке, у меня будет Михаил Афанасьевич Булгаков. У меня вообще рукав будет в моих любимых писателях и поэтах.
Я специально делал татуировки, чтобы у внуков была возможность поразвлекаться и поразрисовывать их (смеется).
Виктория Гомолинская, Natatnik
Фото: Вадим Якубёнок
